— Май, мне и правда самому кажется ненормальным то, что собаки так разволновались.

Мы еще раз прислушались. Лай не прекращался, сливался со скулением. От этих пронзительных звуков мурашки забегали по всему телу.

— Я скоро вернусь.

Брат разжал мою руку, успокаивающе глядя мне в глаза, стараясь тем самым подбодрить, и вышел за дверь. Я почувствовала холод и обхватила себя, пытаясь понять посетившее меня чувство. Смесь страха и беспокойства за Диму.

Как только я услышала щелчок входной двери, означавший, что брат покинул дом, я вышла из оцепенения и спустилась по ступенькам вниз, собираясь ждать Диму в гостиной. Скорее бы он вернулся.

Прошло минуты две, прежде чем я поняла, что кроме редких поскуливаний и звука моросящего дождя, ничего уже не было слышно. Казалось бы, наверное, брат прогнал нарушителя собачьего и моего спокойствия и возвращается обратно. Но что-то не давало мне покоя, в этих звуках… Что-то странное, наводящее панику, заставляющее сердце стучать, прогоняя кровь по венам в разы быстрее обычного.

— Если через три минуты Дима не вернется — я иду за ним. — Проговорила я слова, словно мантру спасения. Но терпения мне хватило ровно на минуту, после чего я выбежала из дома, в чем была, отдаваясь во власть дождя и страха за брата.

На улице было совсем темно, и если бы не старый фонарь, еле-еле освещающий двор, я бы пробиралась к питомнику на ощупь. Где-то вдали гудели машины, и слышался тревожный рев спешащей на вызов "скорой". Наверное, кому-то стало плохо или, как самый нежелательный сценарий, кто-то умер. Холодная земля успела размякнуть от воды, отчего ноги застревали в грязи, заставляя меня раз за разом спотыкаться.

Прежде чем я, наконец, добралась до открытой дверцы в питомник, дождь успел насквозь намочить мою одежду и волосы, заставив мерзнуть от холода. Слипшиеся волосы закрывали глаза, отчего я не сразу смогла определить, что вижу перед собой. Какая-то длинная неподвижная тень, распластавшаяся на сырой земле.

Только потом, когда сознание осветили яркие вспышки узнавания, я поняла, что лежащая на земле "тень" — мой брат.

Глава восьмая

Глава восьмая

Я перестала чувствовать холод, я перестала чувствовать то, с какой силой капли противного дождя врезаются в мое застывшее тело. Я не могла сдвинуться с места, чтобы подойти ближе к мирно лежащему брату, потому что боялась. Боялась, что худшие мысли моей головы каким-то образом смогли материализоваться, и случилось что-то очень плохое. Нет, он просто споткнулся о какой-нибудь невпопад стоящий предмет. Споткнулся и не может подняться.

Я облизала и без того уже влажные губы, сжала кулаки и не спеша, робко приблизилась к Диме.

— Дим? — с дрожью в голосе позвала я. — Дим!

— Май, все… хорошо, — хрипло произнес брат не своим голосом.

Я мигом склонилась над ним, обхватив дрожащими руками его ледяное лицо.

— Что с тобой? — спросила я, чувствуя, как меня захлестывает рыдание. Мои легкие как будто покинул кислород, отчего с каждым вдохом становилось труднее дышать.

Но он молчал, не отвечал мне.

— Дима! Слышишь меня? Дим! — я начала гладить его по мокрым волосам, пытаясь уловить хоть какие-то признаки жизни.

— Не… волнуйся, — снова почти неслышно произнес он, а потом из его рта вырвался хриплый кашель.

Горячие слезы полились из глаз, приземляясь на лицо брата. Я рыдала и не могла понять, что происходит, пока руки не спустились к нему на грудь, еле освещаемую светом фонаря. Тогда я заметила что-то темное, едва ли похожее на воду. Темное и слишком липкое, напоминающее кровь.

Кровь?

— Дима! — прокричала я, берясь за ворот его насквозь промокшей и грязной рубашки, пытаясь хоть как-то разбудить брата, вернуть его к жизни. На мои судорожные движения он никак не реагировал. При тряске его голова неестественно качалась из стороны в сторону, будто он тряпичная кукла, будто его тело лишь безжизненная оболочка, которую покинула душа.

— Дима! Прошу тебя, очнись! Ты не можешь просто так уснуть! — не унималась я, чувствуя себя абсолютно бессильной в попытках привести его в сознание. — Ну же!

Я остановилась на минуту, приводя в порядок мысли, пытаясь думать разумно и бесстрастно. Надо вызвать "скорую".

— Любимый братик, подожди немного, я скоро… я скоро вернусь. Не уходи никуда. Я быстро! — проговорила я, понимая, что он никуда не уйдет.

Словно разрываясь на две части, я через силу поднялась и побежала в дом.

— Нужен телефон. Да. Телефон.

Оказавшись в доме, я от волнения долго не могла найти чертову трубку. Как назло телефон с привычного места куда-то запропастился. Я лихорадочно бегала по дому, разбрасывала все вещи, подушки, в надежде, что мой взгляд зацепится за такую нужную мне сейчас вещь.

— Нашла!

Дрожащими пальцами я набираю номер: 103. В трубке послышались длинные гудки. Настолько длинные, что, казалось, пройдет вечность, прежде чем кто-либо поднимет трубку и, тем самым, прервет их.

— Ну же, отвечайте! — умоляла я в пустоту.

Все же через несколько секунд на том конце провода послышался сухой голос дежурной медсестры:

— Слушаю вас.

— Мой брат… я-я не знаю, что произошло… Приозерная, 18, прошу, скорее приезжайте! Он… умирает. — Произнеся последнее слово, меня будто ударило током, из дрожащих рук выпал телефон, и с глухим звуком приземлился на пол.

Я хотела обессилено рухнуть на пол вслед за телефоном, зажмуриться, прогоняя страшные видения, но, дав себе несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, я взяла всю свою волю в кулак и выбежала из дома к братику. Я не могу сейчас поддаваться слабости. Мне нельзя. Я должна быть рядом с ним.

— Держись, Дима, сейчас прибудет помощь, и все будет хорошо, — шептала я, опустив голову к нему на едва ли вздымающуюся грудь. — Только быстрее бы… быстрее.

Дождь постепенно стихал.

Сколько времени прошло?

Такие длинные, мучительные минуты.

— Диим, — протянула я, давясь горькими слезами. — Потерпи, мой хороший… скоро будет хорошо…

Но он не отвечал.

Я не отрывала голову от его груди, пытаясь уловить его дыхание, и, либо меня услышал Бог, либо я так поверила своим словам, но я почувствовала едва заметное тихое вздымание его груди.

— Братик мой, ты мой хороший, самый любимый… Прошу, не покидай меня!

Погрузившись в полное отчаяние и безумный страх за жизнь родного человека, я и не заметила, как к дому подъехала "скорая". С момента моего звонка, казалось, прошла целая вечность, а на деле же, прошло минут десять. Благо центральная больница находится совсем рядом.

К нам подбежали врачи, оттаскивая меня от брата, но я не могла отпустить. Я думала, что если оставлю его, то больше никогда не увижу вновь. Кто-то заберет Диму.

Тем временем, бригада медиков все же отцепила меня от брата и принялась за дело: его положили на переносные носилки и быстро понесли в машину "скорой".

Со мной остался лишь один врач, мужчина, он начал расспрашивать меня о том, что произошло. Я смотрела вслед удаляющимся спинам медиков, не в силах сосредоточить свое внимание на вопросах седовласого врача.

— Я… я не знаю, что здесь произошло, — ответила я на вопрос, чувствуя, как все мои внутренности прожгла невыносимая боль. — Мы были дома, потом залаяли собаки, — и тут я поняла, что даже при приближении скорой ни один из питомцев не среагировал своим привычным лаем. — Собаки…

Я оглянулась назад, на питомник, пытаясь заметить хоть какие-то признаки жизни питомцев. Ничего. Ни звука. Будто животных там никогда и не было.

— Что же это… — взявшись за голову, безысходно произнесла я.

Не в силах больше стоять, я просто рухнула на землю. Мне стало невыносимо больно. Я не могла сделать и вдоха. В висках с сумасшедшим напором запульсировала кровь, заглушая все остальные звуки.

— Девушка, — позвал врач. — Все будет хорошо. — Он дотронулся до моего плеча, приподнимая меня с земли.